Уже снижалось солнце над Лысою Горой,
Стихали крики утомленных мулов.
Смотрел на осужденных суровый Крысобой,
Кривил лицо, и ничего не думал.

Взвивались над столбами полчища черных мух,
Пуская кровь разбойникам и Богу…
И тысячьеголосьем двойной солдатский круг
Глушил напрасно Левия тревогу.

Бросая нож на землю, и вновь вонзая в грудь
Поломанные ногти Левий плачет.
Он ненавидит женщин, рождающих Иуд,
И воинов, которые пилачат.

Он вопрошает небо, молчащее, как рот
Покойника: «Зачем ты так жестоко?
Когда же он спасётся? Когда же он умрёт?»
И трижды небо проклято пророком.

Уже снижалось солнце, палящее орду.
Его лучи, опомнившись, ласкали
Разбойников и Бога. Прижавшихся к столбу,
Приросших к поперечнику руками.